По прошествии 40 лет лето 1965 года почти стерлось из памяти, прячась за события, людей, работу, семью. Но что-то такое произошло тем летом, что, может быть, в большой мере сделало меня мной, кем я стала и кем я ощущаю себя и сейчас.

    Дело в том, что я выросла в небольшом городе с сестрой старше меня на десять лет. Вокруг всегда были очень содержательные и глубокие люди. У нас был хороший класс. Короче мне было уютно до того момента, как я начала учиться в ЛЭТИ.

    Первый и второй курс в ЛЭТИ для прошли как во сне, жила на квартирах вроде "Вороньей слободки", я чувствовала себя мало кому нужной, почти все новые знакомства я не чувствовала очень близкими и интересными.
    Мы с Ирой (Караванченко) пытались записаться в отряд после первого курса - нам обоим чего-то не хватало, но нам в комитете комсомола пообещали взять только на следующий год.

    Сбылось, сдаем досрочно сессию и едем на целину.

    Я поддалась уговорам Вадима работать поваром. Надо сказать, я пыталась возражать, говорила, что я ничего не умею готовить, что выросла в семье, где мама и бабушка не работали.
    Ничего не помогало, он давил на мою сознательность, говорил, что надо сделать все возможное, чтобы тяжело работающие ребята вкусно ели, и все это будет зависеть от меня.
    Дальнейшему все свидетели.

    Конечно, дни, проведенные на целине, были очень разные, а первые недели на кухне был сплошной кошмарный сон.
    Помню, как тревожно я спала, боясь проспать свой ранний подъем, потом боялась не успеть с завтраком. После завтрака я ложилась в постель, намереваясь поспать, но вскакивала через 15-20 мин в панике, что проспала обед, сейчас все придут, а я не готова.
    И самое ужасное, что я опять была одна, если не считать "кухонных мужиков и барышень".
    Первые объекты строились близко к лагерю, и когда я пыталась поспать после раннего подъема, я слышала ваши голоса, завидовала, что вы все вместе и делаете очень важное дело, а не какую-то чепуху как я.
    Вы все уже хорошо знали друг друга, а я видела вас только через окошко раздачи, особенно запомнила как "дон Перейра" просил добавки компота "погуще и пожирней".
    Согревали мгновенья, когда вы говорили "Ритулечка, спасибо", хотя я была убеждена, что это говорилось из вежливости.

    Состояние у меня было очень напряженное, понимали меня, наверное, только Ира и Лариса.
    Навсегда запомнила, как Лариса приходила в обеденный перерыв, только помыв руки, ко мне на кухню, становилась рядом, и почти молча начинала делать то, что было необходимо в ту минуту, не передать, как это помогало мне.

    Первые две недели для меня прошли как в тумане, я что-то старалась делать, но не помню, чтобы я была этим довольна.
    Да еще Вадим и Виктор (Власов) выразили большое недовольство тем, что я перерасходовала продукты.
    Что для меня осталось загадкой, как это могло произойти, они даже высказали предположение, что кто-то мог самовольно лазить в наше хранилище и брать без спросу. Даже подозревали местных, я не подозревала никого. Просто они рассчитали, что мы должны были питаться на 70 коп. А я, конечно, не считала, сколько чего я должна сварить, чтобы было чуть-чуть похоже на еду. Видно это стоило больше.
    Они решили поставить другого повара, по-моему, это был сначала Сэндвич.
    Да еще у меня начал нарывать палец и сходить ноготь. Слава богу, я пошла на стройку и стала как все. Стадное чувство во мне сильно развито c рождения, что не помогает мне сейчас.

    Работать под бригадирством Саши Гостюнина было одно удовольствие.
    Помню день, когда мы выложили по кубу на человека. Только тогда я почувствовала себя человеком.

    И песни, конечно, это самое трогательное, что можно вспомнить.
    "Аэлита"…, я до сих пор напеваю ее. "Заварен круто дымный чай", которую можно было петь только с Ларисой Шиляковой. А "Мокрый клен за окном" просто помогал мне укачивать моих детей.
    Я не записывала песни, жалела тратить на это время, я очень долго помнила их наизусть, а потом считала, что Ира всегда будет рядом, на расстоянии быстрой досягаемости, а у нее все было записано. Ан нет.

    Саша (Соколов), помнишь, как я удивлялась, что на нашей встрече в ноябре 1986 года у Лизы ты помнил и пел все песни наизусть. А ты сказал, что для тебя Айсара была как первая любовь, что не забывается.

    Айсара для меня не кончилась с окончанием летнего семестра. И дело даже не в том, что мы пытались встречаться после целины в разных вариантах компаний, а просто после этого я знала, что где-то рядом в этом большом, красивом городе, уже не чужом для меня, есть люди, вместе с которыми мы делали, как нам казалось тогда, одно очень важное дело.
    Я стала жить в общежитии. И мне уже было не так одиноко, как раньше.

    Но видимо какая-то еще работа шла на уровне подсознания, что сделала нас поколением, генерацией людей очень неравнодушных к судьбе страны и друг друга.
    И не в малой степени Айсара, лето 1965 года сыграло в этом свою роль.

    Было приятно ощущать себя единомышленниками после долгих лет разлуки. Это дорогого стоит, и счастье, что мне довелось это испытать.

    Чтобы не получилось окончание высокопарным замечу, наверное, с тех пор я люблю готовить и угощать, сын периодически спрашивает, не хочу ли я позвать их на ужин, а когда я приезжаю в Нью-Йорк, дочь просит спечь пироги.

    Приезжайте в Денвер, покатаю на своей замечательной машине по нашим скалистым горам, кормить обещаю по высшему классу.

    Рита Лернер (Гольдина)
       Денвер, Колорадо, Соединенные Штаты
      26 марта 2005 года